Le nom de Serge Karcevski (1884 – 1955) n’est pas connu du grand public. Et pourtant c’est un éminent linguiste, dont l’activité a marqué la première moitié du XXe siècle. Les évènements historiques ont fait que son nom a été rayé de la science soviétique parce qu’émigré et l’occident ne l’a pas vraiment accepté parce que son activité linguistique se basait surtout sur l’analyse de la langue russe.

En juillet 2018 à Moscou, les éditions Ridero avec le soutien de Planeta ont publié S.I. Karcevski Iz proshlogo, iz dalekogo (C’était il y a longtemps, c’était loin). Ce livre regroupe les écrits de Karcevski que nous avons découverts dans ses archives conservées à l’Université de Genève.

Ces essais littéraires ont tous un caractère biographique : c’est son arrivée et ses premiers jours dans un village vogoul où il est envoyé comme instituteur, son analyse des peuples sibériens au contact desquels il vit, un épisode de son passé révolutionnaire, deux billets de correspondant de guerre : les avions soviétiques bombardent les villes de Finlande, etc.

Une partie de l’activité de S.I. Karcevski a été consacrée à l’édition. C’est ainsi qu’il a rassemblé des souvenirs d’enfants émigrés de Russie au moment de la révolution. En 1924, il les a publiés dans la revue L’École russe au-delà des frontières qu’il a créée et éditée. Jamais republiés depuis, ces souvenirs ont trouvé leur place dans Iz proshlogo, iz dalekogo.

ИЗ КНИГИ С. КАРЦЕВСКОГО


Воспоминания детей беженцев из России

В декабре 1923 г. по инициативе бывшего директора Русской гимназии в Моравской Тржебове (Чехословакия) А. П. Петрова среди учащихся была произведена своеобразная анкета: было предложено в течение двух часов написать «Мои воспоминания с 1917 года». Результаты получились настолько инте¬ресные, что Педагогическое Бюро обра¬тилось ко всем рус¬ским школам заграницей с предложением произвести на ме¬стах подобные же анкеты. В настоящее время материалы уже поступают в Бюро, и вскоре будут обработаны для печати проф. Б. Б. Зеньковским.

Помещаемые здесь страницы представляют собою извлече¬ний из материалов, собран-ных среди учащихся Русской ги¬мназии в Праге. 18 марта с. г. учащимся было предло-жено двухчасовое классное сочинение на тему «Мои воспоминания с 1917 г.». Учащимся не давалось никаких разъяснений, чтобы каким-ни¬будь образом не повлиять на направление их мыслей. Всего поступило к нам 134 «сочинения», Воспоминания, избранные нами для опубликования, представлялись нам наиболее ха¬рактерными !
Двухчасовой срок оказался слишком недостаточным. Почти ни¬кто не успел закончить своих воспоминаний, и авторы ограничились одним-двумя эпизодами из своей жизни. В тех редчайших слу¬чаях, когда воспоминания были доведены до конца, их по¬следние строки обыкновенно дышат чувством удовлетворения, что, наконец, все испытания и странствования кончились, и что благодаря гостеприимной Чехословакии, возможно приняться за учение и жить сколько-нибудь нормальной жизнью.

МЛАДШИЙ ВОЗРАСТ.
Точнее — те, кому в 1917—1918 гг. было 3—4—5 лет.

1. — Я помню, когда-то была война с немцами, а потом революция между собой.
…
6. — Я помню, как к нам в город пришли большевики. Большевики стали бить евреев и разграблять их имущество. Мне было очень жаль евреев.
…
11. — Мне приходилось спекулировать (спекуляцией на¬зывается товарообмен), так как был большой голод и зарабо¬танных денег отца не хватало, чтобы прокормить всю семью.

II. СРЕДНИЙ ВОЗРАCT

В 1917—1918 гг. авторам воспоминаний было 7–8 лет.

27. — 16 ноября 1917 г. вечером к нам прибежала одна знакомая и сказала, что большевики уже были у неё, и, наверное, скоро будут у нас. Мама уговорила папу уйти ночевать к одним знакомым. Ночью, в 2 часа пришли чрезвычайщики с обыском. Ничего особенного они у нас не нашли, к утру ушли, оставив засаду, чтобы, если папа придёт, арестовать его. Никого из нас они не выпускали из квартиры, когда, маме нужно было идти за покупками, ее провожали солдата. Брату всё-таки удалось уйти через чёрный ход, чтобы предупредить папу, что у нас сидит засада... Осенью папа уехал заграницу ... В 1920 т. мы поехали заграницу.
…
31. — В 1917 г. наша семья жила, в Р*. Нас, детей, воспитывала тогда мама с двумя бабушками. Папы с нами не было... Наш город... переходил из руки в руки... При грохоте пушек, беспрерывной стрельбе... весь наш дом трясся всем своим телом. По улицам то и дело можно было видеть огромные тяжело¬весные грузовики, нагруженные солдатами в полном вооруже¬нии, с ружьями, пулемётами, различными бомбами. Кучки та¬ких вооружённых солдат врывались в квартиры мирных жителей, грабя и отнимая все, что им попадалось на глаза. Эти люди не были похожи на обыкновенных людей. Они были до того разъярены, свирепы и жестоки, что никакое хищное животное не в состоянии сравниться с ними... Один раз, одна из таких диких шаек ворвалась к нам в квартиру...
32. — Мы отступали с Деникинской армией. И вот тут я впервые увидела грубых жестоких людей, которые заботились только о себе и готовы были убить вас если только им это было нужно.
…
III. СТАРШИЙ ВОЗРАСТ.

Это те, которым теперь от 16—17 до 20 лет, а в некоторых отдельных случаях и выше.

37. — В настоящее время я делю свою жизнь на два периода. Первый период это до 1917 г., золотая невозвратная пора детства. До 1917 г. я жил дома, в семье, под крылышком у матери. Я жил беззаботно, ни о чём не думал, ни о чём не за¬ботясь и не сталкиваясь с жизнью и людьми. В 1917 г. произошёл великий акт в стране, который сильно отразился на строе всей моей жизни. 1917 год произвёл ужаснейший перево¬рот и полную разруху нашего гнёздышка, о котором я вспоми¬наю с болью в сердце.
…
40. — Я помню первый день революции . С утра в городе было заметно волнение. Люди стремились к площадям, где пред¬полагались митинги. Я тогда смутно понимала значение этого дня, но вокруг чувствовалось что-то новое, радостное и неволь¬но сам заражался этой радостью и ожиданием чего-то боль¬шого, светлого в будущем. В доме у нас беспрерывно велись споры. Одни с иронией говорили, что все эта детская игрушка и долго не продержится, другие горячо защищали великое дело и верили, что простой игрушкой оно не было и не будет. Потом начались погромы... Затем как-то незаметно подошли большевики, и тут уж пошли всякие Продкомы, Совнаркомы и т. д.
...
Едва ли эти человеческие документы нуждаются в каких- либо комментариях. Они достаточно громко и вразумительно говорят сами за себя. Тут есть над чем подумать и психологу, и педагогу. — Учитель-словесник найдёт в этих воспоминаниях не мало интересного для наблюдения над детским языком, а также над отражением литературных влияний; наконец, он не сможет не обратить внимания на прекрасную передачу своих воспоминаний большинством молодых авторов , и невольно сравнит их с обычными казёнными «сочинениями»...

Но что ждёт эту молодёжь в будущем?

Книгу можно заказать по адресу : shop@planeta.ru; https://shop.planeta.ru

С.И. Карцевский, известный лингвист первой половины XX века, один из создателй Пражского лингвистического кружка, родился 28 августа (9 сентября) 1884 года в Тобольске. В 1903 году он получил диплом учителя и два года работал в школе в селе Нахрачи (теперь поселок Кондинское).

Карцевский становится членом партии эсэров, и в 1906 году он арестован за революционную деятельность. Через год ему удается бежать из тюрьмы, и он уезжает за гранищу, в Женеву, где поступает в Женевский унивепситет и посещает лекции по языкознанию известных профессоров того времени. Работая в области лингвистики Карцевский пробует себя и на литературном поприще: публикует рассказ «Ямкарка», получивший высокую оценку А.М, Горького и рассказ «Колька», который был премирован на конкурсе, организованном газетой Биржевые новости. журналом «Новое слово».

После защиты докторской диссертации с1927 года Карцевский обосновывается в Женеве, где преподает в университете. Карцевский умер в 1955 г.

В 1957 году его жена и сын передали в АН СССР часть архива ученого. Это были рукописи на французском языке. Как стало ясно после систематизации материала эта часть представляла собой научную Грамматику русского языка для франкоязычных. Эти материалы пролежали в Институте русского языка почти нетронутыми до 1998 г.: имя эмигранта Карцевского было фактически вычекнуто из советской науки.

Учитывая, что опубликованные работы ученого никогда (!) не переиздавались, и что последнее издание работ Карцевского относилось к 1956 году, когда вышел сборник Cahiers de Ferdinand de Saussure N°14, посвященный памяти Карцевского, Институтом русского языка РАН в Москве и Парижским лингвистическим обществом во Франции было решено переиздать лингвистические работы Карцевского и, на основе архивных материалов, издать до сих пор не изданное.

С 2000 по 2004 год вышло четвре сборника работ Карцевского. Два вышли в Москве, в издательстве «Языки русской культуры»: С.И. Карсевский Из лингвистического наследия ─ работы, написанные по-русски, и Из лингвистического наследия II ─ перевод работ, написанных по-французски. В Париже вышел сборник статей (с широким привлечением архивных материалов) Inédits et introuvables (Неизданное и труднодоступное) и Парижским Институтом Славяноведения была переиздана книга Система русского глагола (с использованием архивных материалов).

В 2012 году после смерти сына Карцевского семья передала хранившиеся у него документы в Архив Женевского университета. Здесь, среди прочих ценнейших материалов хранятся рукописи и первых литературных опытов ученого.
При поддержке компании ПЛАНЕТА издательство RIDERO выпустило в июле 2018 г. книгу рассказов С.И. Карцевского Из прошлого, из далекого, в которую вошли материалы архива.

Эти неизданные лиературные опыты Карцевского скорее всего относятся к периоду его первой эмиграции (1906 – 1917 гг.) Они так или иначе связаны с его жизнью, с его биографией. Эти немногочисленные, короткие зарисовки показывают автора как человека широких интересов, реагирующего на окружвющие события.

Об этом свидетельствует и экономико-этнографическое исследование Среди вогул, написанное, вероятно, в 1903-1904 годах, когда он работал в Нахрачах учителем. Приехав в край вогул, Карцевский в первую очередь заинтересовался их бытом, их социальным положением. За сдержанным, почти бесстрастным повествованием скрывается взволнованный рассксз об эксплуатации русскими кулаками местного вогульского и остякского населения.

Село Туман рассказывающей о первых днях его пребывания в Нахрачах, о встречах с «хозяевами», о тяжелой атмосфере в их доме, о детях, учившихся в этой школе, о людях, с которыми жизнь столкнула здесь автора. Повесть написана удивительно просто, лаконично. Интересно прочитать следом незаконченную повесть Больная ночь, где воспоминания о событиях, описанных в Селе Туман частично вложены в уста третьего лица. Эта работа не датирована, но некоторые детали позволяют предположить, что во время своего короткого пребывания в России в 1917-1919 гг. Карцевский побывал в родных краях. Этот факт, может быть, открывает новую страницу в его биографии.

В рассказе Эпизод находит отражение, вероятно, один из фрагментов революционной деятельности автора.
Два очерка Из Финляндии и Оттуда свидетельствуют о журналистической деятельности Карцеввского. С горечью рассказывает он о том, как советские самолеты бомбят финские города.
.....................................

Как мы уже упоминали, из всех литературных опытов только два были опубликованы: рассказ Ямкарка (1910 г.) и Колька (1911 г.)
Одной из сторон деятельности Карцевского было издательское дело.

Он организовал издание журнала Русская школа за рубежом, где публиковал на русском языке статьи как методологического, так и лингвистического плана. Одна публикация 1924 года выходит за рамки методико-лингвистического плана. Это свидетельство того интереса, который Карцевский проявлял к детской психологии. Речь идет о Воспоминаниях детей-беженцев из России. После публикации, в 10 -11 номерах журрнала, этот материал никогда больше не печатался. Мы посчитали интересным воспроизвести его в этой книге, так как он был составлен и обработан Карцевским.